Необычайные приключения на волжском пароходе - Страница 6

К оглавлению

- Так себе... Кстати, мистер Хопкинсон, вы не видели, где устроилась вчерашняя дама с дочкой?

- О, литль беби? Я как раз ходил и думал о них... Большое счастье быть отцом такой очаровательной девочки, - дарлинг...

Родионов взял негра под руку, нажимая на нее - прошел четыре шага. С трудом:

- Друг мой... Так сложна жизнь... Словом, эта девочка- моя дочь.

Негр откинулся, у него заплясали руки и ноги. Но он был деликатным человеком:

- Простите, ради бога... Я очень глуп... Заговорить о такой деликатной истории... Простите меня, профессор...

Он закланялся, сгибаясь в пояснице. Профессору было мучительно стыдно.

- Вам, иностранцам, многое непонятно в нашей жизни... Впрочем, я и сам ничего не понимаю... Вы видите перед собой уставшего, истерзанного, раздавленного человека, - если только это что-либо оправдывает... Я не желаю опрадываться! Я сам исковеркал свою жизнь... В сорок лет потянуло на молодое тело... Бррр! И то, что я сейчас - с Шурой в каюте первого класса, пропахшей "букетом моей бабушки"... И то, что у Шуры на лице ни одной морщины... Понимаете, ни одной, как у поросенка... Гнусно... Два года напряженной половой жизни... Бррр. Бррр. Стыдно!.. Вы этого тоже никогда не поймете... Можете перестать подавать мне руку... (Отбежал, вернулся.) А эти две - Нина Николаевна и Ляля... Сама чистота... Бедные, гордые и невинные... И мне стыдно подойти к дочери... (Пальцем в грудь.) Сволочь... В конце концовограничивайтесь со мной одними служебными отношениями...

Он убежал. Разумеется, негр ничего не понял, - так, как будто его швырнули в соломотряс и перетряхнули все внутренности... Стоял выпучившись. Головастые чайки почти касались его крыльями, выпрашивая крошек.

Когда он, высоко поднимая ноги, все же двинулся по палубе, в двух соседних окошках отодвинулись жалюзи.

Высунулись Ливеровский и Эсфирь Ребус, мечтательно положившая голые локти на подоконник...

- Это все упрощает дело, миссис Ребус...

- Оскорбительно, что наше доброе солнце также светит этой паршивой стране, - ответила она - Я говорю - профессор играет нам в руку.

- Какая связь у профессора с Хопкинсоном?..

- Ну, как же: ведь это профессор Родионов вывез его из Америки.

- А-а...

- Профессор - агроном. Большой спец.

- А я думала, что это - выпущенный на свободу сумасшедший...

- Аа-а...

- Все русские такие...

- Аа-а...

- Мои сведения: у него большие знания, прекрасный работник, считается энтузиастом. Беспартийный. Его очень ценят. Но в личной жизни - окончательно запутался между двумя бабами. Эта его теперешняя, - Шурка, - безработная девчонка с биржи труда... Бросил из-за нее жену с ребенком, - вы их видели, они в четвертом классе... А теперь, кажется, не знает, как ему от этой Шурки отделаться...

- Какая грязь! По вашим сведениями - негр открыл ему секреты?

- Хопкинсон жил всю зиму на квартире Родионова, работал в его лаборатории... Все было очень засекречено.

- Нужно точно узнать - известны ли грязному профессору открытия Хопкинсона...

- Слушаюсь...

- Мы должны уничтожить все следы... Сюда идет человек с закрытым глазом. Он мне не нравится.

Действительно, лениво подходил Гусев. Руки в карманах галифе, верхняя часть туловища - голая, на ногах туфли. Эсфирь Ребус захлопнула жалюзи. Ливеровский закурил трубку. Гусев сел под его окном. Спросил, не повертывая головы:

- Задача была: угробить их совсем или только чтобы они не поехали с этим пароходом? (Ливеровский за его спиной, не выпуская трубки, ухмыльнулся двумя золотыми зубами). Вы один сбросили эти ящики или был сообщник?

Ливеровский молча вынул из пиджака бумажку и поднес к глазам Гусева. Тот взял, прочел:

- "Иосиф Ливеровский. Вицеконсул республики Мигуэлла-де-ля-Перца"... Так... Это где это?

- Республика Мигуэлла-де-ля-Перца, коей я имею счастье состоять гражданином и вице-консулом, - помещается в Южной Америке между Парагваем и Уругваем.

- Понятно, - сказал Гусев. - Сами-то - русский?

- Конечно...

- У Деникина воевали?

- Разумеется.

- Теперь на шпионской работе?

- Это зависит от точки зрения.

- Угробить вас можно?

- Коротки руки.

- Ну, а две оторванные пуговицы от вашего пиджака. (Гусев внезапно повернулся.) Пуговички от этого вашего пиджака (показывает) я нашел вчера между ящиками...

- Пуговицы? - удивленно проговорил Ливеровский, оглядывая себя. - Все целы... Терпеть не могу роговых пуговиц... Видите, из альбумина...

- Так... Когда переставили пуговички-то?

- Да вчера же вечером и переставил.

Разговор был полностью исчерпан. Гусев поднялся:

- Пойдем позавтракаем. - Швырнул пуговицы в Волгу, ушел.

Ливеровский рассмеялся и захлопнул жалюзи. Появились москвичи. Все - в белых штанах, в морских картузах.

Хиврин говорил:

- Я еду осматривать заводы, строительство... У меня задуман большой роман, даже есть название - "Темпы".. Три издательства ссорятся из-за этой вещи...

Пасынок профессора Самойловича, выставил с борта на солнце плоский, как из картона, нос, проговорил насморочно:

- В Сталинграде в заводских кооперативах можно без карточек получить сколько угодно паюсной икры...

- А как с сахаром? - спросил Гольдберг.

- По командировочным можно урвать до пуда...

- Тогда, пожалуй, я слезу в Сталинграде, - сказал Хиврин. - Я хотел осмотреть издали наше строительство, чтобы получить более широкое - так сказать, синтетическое - впечатление.

Парфенов, еще более румяный и веселый, подошел к москвичам, указал рукой на берег:

- Видели? В прошлом году здесь было болото. А гляди, что наворотили! На версту: железо, бетон, стекло,.. Из-под земли выросло... Резиновый комбинат... А вон за буграми - дымит гигантское на все небо - вторая в Эсесер по мощности торфяная станция... И - то же самое - два года назад: болото, кулики, комарье... Вот как...